в пересказе Ирины Токмаковой,
с рисунками Виктора Пивоварова
Понедельник
Никто на свете не знает столько сказок, сколько знает их Оле-Лукойе.
Где бывает Оле-Лукойе днём, этого никто не знает, а вот по вечерам он приходит к ребятам. Оле тихонечко открывает дверь и незаметно проскальзывает в комнату. Ходит он бесшумно — в одних чулках, так что шагов его невозможно услышать. На нём надеты шапочка и балахончик. Какого цвета? А неизвестно, потому что они отливают всеми цветами радуги — то жёлтым, то красным, то лиловым.
Оле на цыпочках подходит к детским кроваткам, брызжет детям в глаза сладким молоком и осторожно дует в затылок. Вы думаете, им больно? Да нисколько, они даже не замечают этого. Просто веки у них начинают слипаться, голова сама собой клонится к подушке, и они засыпают. А как только дети уснут, Оле садится к ним на кровать, на самый краешек, и раскрывает зонтик.
Надо вам сказать, что Оле приносит с собой два зонтика. Один зонтик — пёстрый, нарядный, с интересными картинками. Его Оле раскрывает над послушными ребятишками, и им всю ночь снятся волшебные сказки.
А другой зонт — обычный, из чёрной зонтичной материи. Его Оле раскрывает над капризулями, плаксами и жадинами. И они всю ночь спят как чурбаны и ровно ничего интересного не видят во сне.
Жил на свете хороший мальчик Яльмар. И знаете что? Оле ходил к нему целую неделю и рассказывал сказки — одна интереснее другой.
Вот послушайте-ка!
ПОНЕДЕЛЬНИК
— Ну вот, сейчас и начнётся сказка,— сказал Оле-Лукойе, когда в понедельник вечером Яльмар наконец улёгся в постель.
— Какая сказка? — спросил Яльмар.
— Ну, разумеется, волшебная,— ответил Оле и достал из кармана волшебную палочку.
Он обошёл все цветочные горшки и дотронулся палочкой до каждого цветка. И вот цветы стали расти, расти, они доросли до самого потолка и сплелись там в зелёную беседку. Ветки покрылись огромными бутонами, бутоны расцвели, и в комнате запахло весенним садом.
— Как сладко пахнет! — воскликнул Яльмар.
— Это пахнут пирожки и булочки с кремом,— сказал Оле.— Смотри!
И Яльмар увидел, что рядом с бутонами появились сдобные пирожки и булочки. Поджаристые, с румяной корочкой — объеденье! Только Яльмар протянул руку, чтобы сорвать пирожок с изюмом, послышались какие-то жалобные вздохи и стоны.
Оле оглядел комнату и остановился возле письменного стола. Стоны неслись оттуда — из верхнего ящика, где Яльмар хранил учебники и тетради.
— Кто это так стонет? — спросил Оле.
— Ох, ах, это я!
— Да кто ты?
— Я — грифельная доска!
Оле открыл ящик и вытащил на свет грифельную доску.
— Ой-ой-ой, с какими грубыми ошибками решена задача! — Оле покачал головой. — Ничего удивительного, что от такого решения у грифельной доски ломит спину! Гляди-ка, грифель скачет, как собачка на верёвочке, он хочет ей помочь — да что может сделать грифель сам по себе? Надо ведь, чтобы его поддержали пальцы!
Едва Оле исправил ошибки, задачка сошлась с ответом и доска успокоилась.
Но из ящика опять послышались стоны.
Оле раскрыл тетрадку Яльмара. Боже мой, какие там были буквы! И безногие, и безрукие, и горбатые, и скрюченные, как будто у них болит живот.
— Что это с вами? — спросил их Оле.
— Нас написал Яльмар, — пожаловались буквы. — Он к нам так плохо относится, он совсем не хочет следить за своим почерком.
— Нет, так не годится,— сказал Оле. — Давайте-ка займёмся гимнастикой. Это укрепит ваше здоровье, и вы сразу же похорошеете.
И представьте себе, после хорошего урока гимнастики буквы стали красавицами — ничуть не хуже тех, что живут в прописях и, между прочим, ужасно этим гордятся.
Но наутро, когда Яльмар сел за уроки, буквы стали такими же уродцами, как и прежде. Какая досада!