— Свир-свир-дзир! — сказал Ослик на сверчковом языке.
Но гусеница опять ничего не ответила.
Ослик обращался к ней на всех языках подряд. Но она по-прежнему молчала.
И вот в запасе у Ослика остался только один язык — бабочкин. «Неужели она бабочка? — подумал он. — Она ведь такая некрасивая и почти неподвижная…»
И всё-таки он сказал на бабочкином языке:
— Здравствуйте. Поговорите со мной, пожалуйста, на каком-нибудь языке. А то мне очень скучно.
— Мне тоже скучно, — вяло отозвалась гусеница. — Ужасно скучно… Жить вообще скучно, не правда ли? Но как это ты узнал, что я — бабочка?
— А разве вы — бабочка? — спросил удивлённый Маленький Ослик.
— Ну, я ещё не совсем бабочка. Но почти совсем. С минуты на минуту я должна стать бабочкой. Ведь я — гусеница.
— Ах, вы и есть гусеница! — обрадовался Маленький Ослик. — Как я рад, что наконец познакомился с вами!
— И я давно уже хотела с тобой познакомиться, — сказала гусеница. — Но всё было лень… Мне так нравится, когда ты никого не слушаешь и со всеми споришь. До сих пор вспоминаю твой спор с муравьями. Подумать только, какая отвага — поспорить, что солнце взойдёт с другой стороны! Какая смелость!
— Но ведь я проиграл… — растерянно сказал Ослик.
— Ну и что? — ответила гусеница. — Зато какое упорство! Какая стойкость! Люблю упрямых. Когда я стану бабочкой, мы с тобой вместе переспорим целый мир. А сейчас мне что-то лень.
— А что вы делаете, чтобы стать бабочкой? — спросил Маленький Ослик.
— Что я делаю? — переспросила гусеница. — А ничего не делаю. Лежу себе здесь на листочке. Не слушаю ничьих советов. Всё делаю по-своему.
— А я слышал, что надо много трудиться, — сказал Маленький Ослик.
— А я что, по-твоему, не тружусь? — возмутилась гусеница. — Мне целый день все дают советы. А я весь день их не слушаю. Разве это не труд?
— Скажите, как по-вашему, вот такой маленький ослик, как я, может стать бабочкой? — спросил Маленький Ослик и затаил дыхание.
— А как же! — сказала гусеница. — Что здесь трудного? В бабочку может превратиться всякий. Я слыхала про одного бегемота, который взял и превратился в бабочку. Сначала у него выросли крылья… потом хоботок… потом он стал весь разноцветный… — Тут гусеница начала засыпать.
— А потом? А потом? — спросил Маленький Ослик, чуть дыша от волнения.
— Потом? — сквозь сон откликнулась гусеница. — Что же было потом?… Лень вспоминать…
— Наверно, потом он взлетел! И опустился на цветок! — закричал Маленький Ослик.
— Совершенно верно, — пробормотала гусеница. — Но только он очень-очень старался, этот бегемот. Он ни-ког-да не слушал ничьих советов. И всегда всё делал по-своему…
— Даже странно, как это я до сих пор не превратился в бабочку, — сказал Маленький Ослик. — Ведь я иногда не слушаю советов. И поступаю по-своему.
— Одно дело — иногда, а другое — ни-ког-да! — сказала гусеница. — Надо никогда не слушать ничьих советов. Вот тогда и станешь бабочкой. Ну, прощай… Я, пожалуй, посплю…
«Ну, теперь-то я уж наверняка стану бабочкой, — подумал Маленький Ослик. — Не слушать ничьих советов — это для меня пара пустяков!»
И Маленький Ослик побежал домой.
— Маленький Ослик, угадай, что я вёз сегодня? — спросил папа.
— Ты вёз сливы, — ответил Ослик.
— Не угадал, — сказал папа. — Я вёз виноград. И вот привёз тебе кисточку. Советую тебе съесть её после обеда. Хоть ты и не угадал.
— Спасибо за совет, — ответил Маленький Ослик. — Но я не стану после обеда есть виноград.
— Почему? — спросил папа. — Ты ведь так любишь виноград!
— Я вовсе не люблю виноград, — ответил Маленький Ослик. — И потом, это вовсе не виноград.
— А что же это? — удивился папа.
— Что угодно, только не виноград, — твёрдо ответил Ослик. Тут вошла мама и сказала:
— Мойте копыта. Обед на столе.
— Я не буду мыть копыта. И это не обед, — сказал Маленький Ослик.
— А что же это? — спросила мама обиженно.
— Это лёгкий завтрак, — ответил Маленький Ослик и попытался взлететь… Но у него ничего не получилось. Тогда он на всякий случай ещё раз повторил: — Это завтрак! Завтрак!
— Ах, завтрак, — сказал папа. — Тогда ты и съешь его, когда полагается есть завтрак, — завтра утром. Ты наказан.
— За что? — спросил Маленький Ослик.
— За то, что споришь со своими родителями.
— А я спорю не со своими родителями, — сказал Маленький Ослик и даже не попробовал взлететь — так ему стало страшно.
— А кто же твои родители, если не мы? — возмутился папа.
Ослик не знал, что ответить. Потому что он как раз был совершенно уверен, что это его мама и папа. Но делать было нечего, и он сказал:
— Возможно… мои родители… крокодилы…
— Крокодилы? — воскликнул папа. — Ах, крокодилы! Скажите пожалуйста! Но крокодилы очень злые. И дети у них тоже злые. И если ты — сын крокодила, то ты тоже очень злой мальчик. И с какой стати ты сел с нами за стол? Ведь мы не крокодилы. Мы — ослики. Иди в пруд к своим родителям, крокодилам, и возвращайся только тогда, когда снова станешь осликом, нашим сыном.
И Маленький Ослик вышел из дома и побрёл к калитке.
Если бы вы знали, как ему не хотелось быть сыном крокодилов!
Он снова попытался взлететь. А вдруг он уже стал бабочкой? Тогда можно и не ходить ни к каким крокодилам. Но нет. Он опять не взлетел. Значит, придётся идти к крокодилам.
И Ослик горько заплакал.
— Ну вот ещё! Расхныкался… — сказала ленивая гусеница, которая всё слышала, лёжа на своём листике. — Я, например, всё делала всем наперекор, а вот не плачу. Наоборот, мне хочется смеяться, потому что с минуты на минуту я стану бабочкой… Мне хочется смеяться…
— Так что же вы не смеётесь? — спросил Маленький Ослик сквозь слёзы.
— А мне лень,— ответила гусеница.