В зимний день на белой дорожке парка я встретил жёлтого слона. Он шёл прямо на меня, и снег похрустывал под его ногами. Я остановился. Слон тоже встал. Я сказал слону:
— Здравствуй!
Слон ничего не ответил. Он плакал. Откуда-то из глубины жёлтой туши доносилось тихое, тоненькое всхлипывание.
— Что ты плачешь? — спросил я слона.
— Это не я плачу, — послышался из-под хобота густой голос,— это задние ноги плачут.
Вот тебе раз! Никогда не думал, что слоновые ноги умеют плакать.
— Чего же они плачут?
— Мальчишки хвост оторвали, — ответил густой голос.
— Плохо слону без хвоста, — сочувственно сказал я и ещё раз внимательно посмотрел на жёлтого слона. Слон — как слон: хобот есть, лопушиные уши есть, правда, одно ухо рваное; глаза есть, четыре ноги на месте — передние в чёрных валенках, задние в серых, с заплатками. Хвоста действительно не было. На месте хвоста болталась нитка.
— Плохо слону без хвоста, — согласился я.
В ответ из глубины слона донёсся тоненький плаксивый голос:
— И вовсе не из-за хвоста. У меня валенок прохудился, пятка замёрзла. Я говорю — идём домой, а она не идёт!
— Нас назначили слоном, — снова прозвучал из-под хобота густой голос. — Меня — передними ногами, её — задними. Нам нельзя уходить.
— Перейду от тебя в другого слона, — сказали задние ноги и пояснили мне: — У нас есть ещё лиловый слон.
— Лиловый слон — мальчишеский.
— Ну и пусть! Зато я буду передними ногами. Никто хвост не оторвёт.
Ноги умолкли. Только лёгкое сопение слышалось под жёлтой слоновьей кожей.
— Такой хороший жёлтый слон, — сказал я, — а передние ноги ссорятся с задними. Трудно ходить по земле, когда ноги ссорятся.
— Трудно, — согласился слон.
— Давно вас назначили слоном? — полюбопытствовал я.
— Третьего дня, — ответили передние ноги.
— И что же слон умеет делать?
— Танцевать, — отозвались задние ноги.
— Станцуй, — попросил я слона, и тут же спохватился, что нет музыки. Но слон сказал:
— Мы без музыки. Мы — сами.
Внутри слона запели в два голоса. Слон стал танцевать. Он поочерёдно поднимал ноги. Иногда путался в ногах и спотыкался. Но в общем, он танцевал вполне прилично: кружился, приседал, скакал и даже вставал на задние ноги, а передними, в чёрных валенках, махал перед моим носом. Слон забыл про все раздоры и про то, что у него замёрзла пятка и оторван хвост. Слон размахивал хоботом, и его жёлтая туша легко поднималась и опускалась, напоминая жёлтый парашют.
Но вот внутри слона музыка утихла. Ноги остановились. Хобот опустился. Слон смотрел на меня круглыми глазами и как бы спрашивал:
«Как вам понравился мой танец?»
— Очень хорошо, — сказал я и захлопал. Слон учтиво поклонился.
— Мы можем ещё лучше, — прихвастнули передние ноги, — мы сегодня устали.
— И у нас пятка замёрзла, — напомнили задние ноги.
— Мне понравилось! — признался я. — Можно подумать, что вас назначили слоном две недели тому назад.
Слон молчал: он засмущался от такой похвалы. Мне надо было идти, и я протянул слону руку.
— До свидания!
— До свидания, — ответил жёлтый слон двумя голосами и протянул мне хобот.
Из хобота выглянула маленькая рука, одетая в шершавую варежку. Я пожал слону руку-хобот и зашагал по белой дорожке.
Отойдя подальше, я оглянулся. Жёлтый слон лежал на снегу. Он, видимо, очень устал от танца и решил прилечь на снег. Рядом с ним стояли две девочки: маленькая — плотная, в меховой шапке и в чёрных валенках, и большая — в платке, завязанном под подбородком и в серых залатанных валенках. Девочки смотрели мне вслед. А жёлтая шкура карнавального слона колыхалась от ветра, как будто усталый слон сладко потягивался на чистом морозном снегу.
