Дядя Карлсон и другие
У Малыша был Карлсон, а у шестилетней Насти – дядя Леня. Он тоже имел брюшко, носил клетчатые сорочки и любил побалагурить. Пропеллера у дяди Лени не было, зато он не поедал Настины конфеты, а иногда даже свои приносил. Только Насте этого казалось мало, и она принялась изобретать всякие интересные события. Вместе с дядей Леней они ездили в жаркие страны, боролись с бандитами, находили клады… Подружку она нагружала рассказами об огромных – до потолка! – куклах, которые дарил щедрый дядя Леня, и тяжеленных шоколадках.
Однажды она выступила с монологом о подвигах старшего приятеля перед целой группой детского сада. Больше всех, наверное, завидовала воспитательница: она строго остановила Настю, а вечером долго шушукалась с мамой. Дома мама резко отчитала Настю и пообещала наказать за «дурацкие враки». Но самое обидное заключалось в том, что сопливый Петька вместе с папой в самом деле ездил в жаркие страны, а Ленке купили автомобиль с педалями. Правда, не белый и поменьше, чем дядя Леня подарил…
В седьмом классе образ супердяди трансформировался в молодого соседа. Настя увлеченно рассказывала соседкам-приятельницам, как Володя катает ее на мотоцикле, водит в кино и кормит мороженым в кафе. Мама, узнав, снова заругалась… Сейчас Настя сама записалась в число родительниц, о прошлом вроде неловко вспоминать, но до сих пор не прошла обида на то, что ее наивные фантазии грубо называли «враками».
Разве придумать – это соврать? Зачем же тогда сказки, приключенческие истории? Ведь в реальной жизни всегда чего-нибудь недостает – не только игрушек, конфет и походов в кино, но и признания и даже зависти окружающих. Ну прочтет мама фантазеру нотацию: дескать, грешно и стыдно о себе неправду говорить. И что? Ребенок лишний раз убедится, что он в самом деле обделенный, несчастный. Если бы мама тогда поговорила с Настей о том, как здорово, что у них взаправду есть добрый дядя Леня, а придуманные ситуации превратила в общую веселую сказку, кто знает, может быть, на этапе превращения из девочки в девушку Настя не побоялась бы обсудить с родным человеком свою первую романтическую влюбленность?
Замдиректора Института психологии АПН Украины Елена Кононко тоже считает, что детские придумки – никакое не вранье в грубом его понимании. С ними нельзя бороться жесткими методами.
– Взрослым необходимо учить малыша радоваться действительности. Только на этот трудоемкий процесс многим родителям жаль тратить силы. А, собственно, что такое детское вранье? Лакмусовая бумажка, фиксирующая наличие конфликта между ребенком и окружающим миром. Себя-то человек обмануть не может, даже самый маленький. Ему нужно обманывать кого-то, но не просто так, а с конкретной целью.
Не брала, не прятала
Кто не утаивал от родителей осколки вазочки, вылизанную банку варенья, не таскал конфеты из серванта, тот не был ребенком. А если и был, то жаль, что вырос, и ученые лишились феноменального объекта изучения. Все знакомые мне киндеры, включая собственного, как и положено – с сюрпризами. Пятилетняя Надюха изобрела, например, такой: утащила у мамы пилочку для ногтей, а потом приняла самое активное участие в поисках. Предмет дамского туалета обнаружился под стопкой книг, причем после того, как вещи в комнате были перерыты. Девочку припирали к стенке всей семьей, но она мотала головой и глядела в глаза честнее всех Ульяновых вместе взятых. После этого папа долго пытался вытряхнуть из обманщицы свою пропавшую зажигалку, а мама с повышенным вниманием стала изучать дочкину мордашку, пытаясь обнаружить на ней следы запропастившейся крем-пудры. Надя снова бьет себя кулачком в грудь, но количество чертиков в глазах явно превышает норму.
Итак, детское вранье может быть обычной шалостью?
– Но шалостью прагматичной, – уточняет психолог. – Ребенок стремится получить то, что не дается прямым путем. Ему тесно в границах дозволенного, а в открытую раздвинуть их нельзя – ведь мама наверняка не позволит испытать пилочку на полировке стола. Ребенок стремится не просто познать вещи из взрослого мира, но и «попробовать» папу с мамой «на зуб»: в чем их можно обойти, в чем – нельзя. Все нормализуется, если добиться взаимопонимания с малышом, а не устраивать семейные «разборки». Основная опасность заключается только в том, чтобы ребенок не успел поставить знак равенства между шалостью и пакостью.
Опять двойка?!
– Лет до десяти, – откровенничает моя подруга Лена, – у нас с сыном были самые теплые, доверительные отношения. Даже не припомню, чтобы он мне врал. Теперь все резко изменилось. В начальных классах Игорь учился хорошо, а в шестом прочно съехал на «тройки». Отец ругает, я отчитываю. В результате Игорь стал прятать дневник и врать, будто все нормально. Самое ужасное, что он дружит вовсе не с теми мальчиками, которых мы хотели бы вокруг него видеть. Игорь вроде со всеми нашими наставлениями соглашается, но делает наоборот. Я уже запуталась – где ему верить, а где – не верить…
С такими «подростковыми» проблемами родители чаще всего приходят к психологу. Если вообще приходят. Ведь как большинство считает? Мы – умные, мы – правильные, мы сумели добиться в жизни удачи – и чадо свое к тому принудим. А оно, чадо, совсем другое мыслит. Постепенно из родного существа сын или дочка превращается в ученика. Их любят не просто так, а за послушание и успехи. Делают им приятное за хорошие оценки или благовидные поступки. За плохие – ругают и, образно говоря, лишают сладкого. А кому охота сладкого лишаться? Кому охота быть наказанным? Допустим, скажет Игорь родителям святую правду: «Мне математика и физика не нравятся, мне нравится история, литература, кружок по рисованию или спортивная секция». Разве его за это погладят по головке? Нет, пожурят, да еще замучают всякими «почему?»! А он не знает почему! Учительница тоже не может объяснить, почему ставит такую жирную «тройку» красной пастой да еще с двумя минусами ребенку, который честно не празднует ее предмет. В лучшем случае скажет, что это объективная оценка знаний. Правдивая, стало быть. Не поговорит же она с родителями Игоря по душам: мол, у вашего сына нет склонностей к точным наукам, поэтому пускай он больше времени уделяет тому, что нравится. Хотя с позиции не педагога, а человека это было бы самым честным.
– Если мы хотим, чтобы ребенок оперировал правдой, – считает Елена Кононко, – то сами должны быть предельно правдивы с ним. Во всем. Это вопрос той самой культуры, с которой у нас не совсем ладно. Вместо того, чтобы откровенно покопаться в себе, родители начинают выносить ребенку оценки: «хорошо – плохо», «правильные друзья – неправильные». А ведь ни один из отцов, с которыми я беседовала, не удосужился спросить сына или дочку: «Такого человека, как я, ты хотел бы видеть в числе друзей? Хотела бы с таким парнем встречаться?». Если бы спросил, то как воспринял бы честный ответ? Знаете, что я скажу всем папам и мамам: если вы лишите ребенка права выбора, он обязательно будет врать. И слава Богу! Потому что это свидетельствует о здоровой сопротивляемости его психики чужому нажиму. А вот если дитя станет хныкать и покорно каяться во всех грехах, тревожьтесь: ребенок на грани истерики.
И вот идет такой… прямой, как труба
Может случиться, что ребенок станет врать по поводу и без повода, не умея выйти из такого состояния… без помощи психотерапевта. Но такие «вруноманы», к счастью, встречаются крайне редко. Маленькому не трудно быть правдивым. Настоящая ложь приходит с годами, когда начинаешь понимать, что в жизни все гораздо сложнее, чем рассказывала мама. Спору нет, учить ребенка правде необходимо, но ведь любое доброе дело легко довести до абсурда. Довоспитываться до комплекса «правдофила»: «Я – такой правильный, такой честный и непогрешимый, что всем в глаза буду говорить только правду!» И пойдет по жизни такой… прямой, как труба. Не очень умного товарища назовет тупицей, не даст списать, заложит учительнице прогульщиков, позже – раскроет больным глаза на лицемерие врачей, угадает возраст женщины, поведает начальству правду о подчиненных… Да, с таким ужиться будет трудно…
Поэтому психолог рекомендует… Да, честно учить ребенка говорить неправду. В тех, разумеется, ситуациях, где без нее нельзя обойтись из соображений вежливости, гуманности или самозащиты. То есть учить отличать ложь из корысти ото лжи во благо, злой обман – от доброго. Чтобы естественно жить в мире, где кроме света и тьмы существуют полутени. И еще несколько советов Елены Кононко могут пригодиться читательницам:
Не выносите грубые вердикты: «Ты лжешь! Лгун!» Разграничьте понятия: «ложь» и «неправда». Ложь – это когда в результате твоих слов кому-то становится плохо. Все остальное – неправда.
Возьмите себе за правило: «не уверен – не обвиняй». Сначала разберитесь, умышленно ли ребенок соврал, а уж потом воспитывайте. Но даже пустячную неправду не стоит оставлять без внимания. Иначе у ребенка разовьется гибкая совесть.
Эмоции уместны только там, где вы можете их обосновать. Доказывайте вину только по факту, оперируя примерами из жизни, но не личным мнением. Остерегайтесь общаться в режиме скандала.
Прислушивайтесь к ребенку и своим чувствам. Мнения соседей, педагогов не должны играть существенной роли.
Ищите врага в себе. Если ребенок все чаще говорит вам неправду, проанализируйте свою манеру общаться с ним, найдите причину конфликта. Возможно, вам просто надо быть добрее, терпимее к проявлениям индивидуальных черт его характера. Постарайтесь заново добиться его доверия.