«Искусство», № 7 (127), 1999
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Сил нам нет кружиться доле;
Колокольчик вдруг умолк;
Кони стали… «Что там в поле?» –
«Кто их знает? Пень иль волк?»
«…Я глядел во все стороны, надеясь увидеть хоть признак жилья или дороги, но ничего не мог различить, кроме мутного кружения метели… Вдруг увидел я что-то черное».
Кажется, что пушкинские «Бесы» накрепко спаяны с его же «Капитанской дочкой». Тем поворотным местом романа, где заблудившийся Петруша Гринев впервые встречается с Пугачевым. Поэтому неудивительно, что в программке спектакля «Капитанская дочка» театра «Волшебная лампа» напечатано гениальное стихотворение. И не случайно вслед за эпизодом роковой встречи всю сцену заполняют «бесы» – странные, белые, бесформенные, жуткие. Они пляшут, кружатся, «мчатся», «вьются». Это как бы гигантские маски, закрывающие актеров. А в иные моменты спектакля в их руках маленькие очаровательные большеглазые куклы Гринева и Маши, Пугачева и Швабрина… Или портретные холсты в рамах с прорезями для лиц – как в незамысловатом аттракционе из парка культуры, а на холстах – имена тех, кто имеет власть над героем романа: его отца Андрея Петровича, оренбургского генерала, и чиновников… Или коромыслом покачиваются шеренги солдатиков на раскинутых руках актрисы, украшенной головным убором в виде пушки, – и все это вместе означает Белогорскую крепость… Или появляются с противоположных сторон пустой сцены изящные подставки с бюстиками; около одной актер надевает белый завитой парик, у другой актриса в белом шлеме а-ля Афина, и, сопровождаемые реверансами и менуэтными па, звучат строки писем из переписки Екатерины Второй и Вольтера… Или выбегают-вылетают на сцену два актера в масках Орла и Ворона – и оживает калмыцкая сказка, рассказанная Пугачевым Гриневу: кому всю жизнь падалью питаться, кому пасть, вволю напившись живой крови…
Фантазия постановщиков спектакля Владимира Штейна и Моники Рост и художника-постановщика и создателя кукол Марины Грибановой, кажется, неистощима. Все формы старинных потех, игрищ, ярмарочных фарсов слились воедино, чтобы возникло это талантливое «народное представление в двух частях с куклами, танцами и песнями».
А то вдруг сняты все маски, оставлены за кулисами куклы, и мы видим юные, симпатичные лица актеров, искренне проживающих пушкинский текст, – это в самых драматических моментах повествования о «русском бунте, бессмысленном и беспощадном». Для известного пушкинского определения найдена в спектакле простая и точная метафора: за масками-«бесами» поднимается рогатина – тут и бесовские рога, и традиционное орудие восстания… Маски, куклы, танцы, песни, литературный театр – самые несовместимые, казалось бы, формы и жанры сменяют друг друга, и все это кружится, кружится под трагическую музыку пушкинских строк, затягивая в кровавый хоровод героев романа… Удивительно: вроде бы игра, куклы, то есть не взаправду, понарошку, а местами дыхание перехватывает от волнения. Наверное, не случайно Штейн, по его собственному признанию перед спектаклем, вынашивал замысел «Капитанской дочки» долгие годы. Сейчас состоялась премьера. Это вторая часть дилогии, посвященной пушкинскому юбилею. О первой – «Сказке о мертвой царевне» – мы уже писали на наших страницах. С нее началось наше знакомство с театром детской книги «Волшебная лампа», которому ведом секрет, как ставить спектакли, равно увлекательные и для детей, и для взрослых.